Аналитики и комментаторы французской политической сцены отмечают значительный идеологический дрейф левых партий, в частности движения «Непокоренная Франция» (LFI). Этот дрейф, по их мнению, приводит к «моральному лицемерию» и ставит под вопрос заявленный гуманизм.

Одним из недавних примеров, вызвавших широкую дискуссию, стало убийство Абубакара Сиссе в мечети Ла Гран-Комб 25 апреля 2025 года. Несмотря на трагичность события, представители LFI и их сторонники поспешили объявить его символом якобы галопирующей волны «исламофобии». Политики, включая Мануэля Бомпара и Фабьена Русселя, осудили действия государства, указывая на предполагаемые «двойные стандарты» и критикуя министра внутренних дел Брюно Ретайо за задержку с реакцией.

Однако факты, представленные прокурором Алеса Абделькримом Грини, рисуют иную картину. Убийца, молодой француз боснийского происхождения, судя по всему, был психически неуравновешен и руководствовался скорее стремлением убить человека, чем ненавистью к мусульманам. Прокурор отметил, что хотя версия о религиозной почве преступления рассматривалась, доминирующим мотивом, вероятно, было стремление стать серийным убийцей. Это означает, что жертва могла быть выбрана случайно из-за своей уязвимости в выбранном убийцей месте.

Наратив о мусульманской общине как главной жертве расистского насилия также не подтверждается статистикой. Данные показывают, что акты расистского насилия гораздо чаще нацелены на другие группы, в особенности на евреев. В период с 2020 по 2023 год во Франции наблюдался колоссальный рост антисемитских актов на 284%, тогда как рост антимусульманских актов был значительно ниже. Критики указывают, что если и существуют «двойные стандарты», то именно в этом разительном несоответствии.

Левые политики также критикуют министра Ретайо за то, что он прибыл на место преступления лишь спустя два дня. Однако аналитики считают такое ожидание разумным, учитывая многочисленные кризисы, с которыми сталкивается глава МВД. Ретайо посетил место трагедии, выразил соболезнования и даже анонсировал усиление мер безопасности у мусульманских мест отправления культа. Упоминание им нерегулярного миграционного статуса жертвы, по словам его защитников, не было стигматизацией, а объяснением трудностей с поиском семьи Абубакара, разбросанной по нескольким африканским странам. Тем не менее, левые использовали это как повод для обвинений в пренебрежении и расизме.

По мнению комментаторов, LFI, возглавляя эту критику, увлекает за собой даже исторические фигуры левого движения. Например, Сégolène Royal, которая во время антиисламофобской манифестации преуменьшила антисемитские оскорбления в адрес социалистического депутата, назвав их «детскими шалостями» и связав с «гневом» вокруг ситуации в Газе. Критики считают такое поведение проявлением попустительства антисемитизму, который процветает в определенных кругах левых, маскируясь под антисионизм. В свете значительного роста антисемитских инцидентов во Франции (1570 случаев в 2024 году по данным CRIF), такая релятивизация воспринимается как нечто большее, чем просто неловкость.

Аналитики полагают, что, инструментализируя трагедию Абубакара, выдвигая необоснованные обвинения против министра и закрывая глаза на антисемитские проявления в своих рядах, LFI и их сторонники способствуют дальнейшему расколу общества. Французские левые, некогда выступавшие за универсализм, теперь, как утверждается, копируют методы, которые сами же осуждали у оппонентов: популизм, перегибы и едва скрытый коммунитаризм.

Эта тенденция, по мнению некоторых обозревателей, не является сиюминутным явлением, а вписывается в более широкую историческую канву левого антисемитизма. Недавние публикации, анализирующие корни «исламо-гошизма», указывают на давнюю традицию в левых кругах, где критика капитализма или антиимпериализм иногда переплетались с антиеврейскими предрассудками. Предполагается, что LFI не изобретает ничего нового, а лишь перерабатывает старые идеи, адаптируя их для определенного электората, включая часть арабо-мусульманского сообщества и молодежи. Эта «регрессия», парадоксальная для движения, называющего себя прогрессивным, свидетельствует, по мнению критиков, о неспособности левых противостоять собственным «демонам».

Таким образом, от части французских левых, оказавшейся под влиянием своего крайнего крыла, по мнению аналитиков, осталось лишь подобие политической силы, меняющей разум на эмоции, нюансы на эскалацию, а демократию на морализаторскую позу. Под этой «позой» скрывается, как утверждается, «обман».