В нескольких словах
После почти 42 лет заключения во Франции был условно-досрочно освобожден Жорж Ибрагим Абдалла. Анализ дела показывает, что как его первоначальный пожизненный приговор, так и недавнее освобождение были актами независимого правосудия, принятыми вопреки политическому давлению. По иронии судьбы, именно кампания его сторонников, превратившая его в "политический символ", вероятно, и стала причиной столь долгого тюремного срока.
После почти 42 лет заключения Жорж Ибрагим Абдалла был условно-досрочно освобожден с условием немедленно и навсегда покинуть территорию Франции. Этот человек был осужден специальным судом присяжных в Париже 28 февраля 1987 года за непосредственное участие в жестоких убийствах двух дипломатов: израильтянина Якова Барсимантова и американского консула Чарльза Рэя.
Парадоксально, но на том историческом процессе обвинение, действовавшее в интересах политической власти, настаивало на мягком приговоре — всего десять лет тюрьмы. Тогдашний министр внутренних дел Шарль Паскуа не желал слишком сурового наказания, стремясь избежать втягивания Франции в ближневосточный конфликт и не желая превращать страну в поле битвы для террористов. Однако суд, вопреки политической воле, вынес самый суровый приговор — пожизненное заключение.
Таким образом, первое распространенное заблуждение заключается в том, что его длительное содержание под стражей было политически мотивированным. Напротив, приговор стал актом решительного правосудия, вынесенным вопреки давлению исполнительной власти.
Спустя десятилетия, решение о его освобождении также было принято не благодаря, а вопреки политическому давлению. На протяжении многих лет сторонники Абдаллы активно создавали ему образ "политического заключенного" и "символа антиколониальной борьбы". Как отмечается в решении апелляционного суда, именно этот статус "символа" заставлял судей "задаваться вопросами" и, вероятно, проявлять осторожность, что и затягивало процесс освобождения.
Освободить осужденного убийцу после 42 лет заключения — стандартная юридическая практика. Но освободить "героя" и "символ", который не высказал ни малейшего раскаяния, — задача куда более сложная для судебной системы. Судьи подчеркнули, что решение было принято вопреки политическим лозунгам его комитета поддержки.
Таким образом, второе заблуждение — это вера в то, что его освобождение является политической победой его сторонников. В действительности, как и в случае с первоначальным приговором, суд действовал независимо. По иронии судьбы, именно неустанные попытки политизировать его дело и превратить его в идеологический символ, возможно, и стали причиной того, что он провел в заключении больше времени, чем любой другой осужденный во Франции за соучастие в убийстве.
