В нескольких словах
Иранский режиссер Джафар Панахи представил свой фильм «Простая случайность» на Каннском фестивале, бросая вызов 15-летнему запрету на съемки. Он заявил, что чувствует себя живым, пока занимается кинематографом, и подчеркнул важность поиска решений для продолжения работы, несмотря на ограничения.
Известный иранский кинорежиссер Джафар Панахи, которому Исламская Республика запретила снимать фильмы на 15 лет, представил свою новую работу «Простая случайность» на Каннском кинофестивале. Фильм участвует в официальной конкурсной программе и исследует моральную дилемму иранцев, которые испытывают искушение отомстить своим мучителям.
Выступая на пресс-конференции в Каннах в среду, Панахи заявил: «Когда Исламская Республика сажает художника в тюрьму, она должна взять на себя последствия. Благодаря сегодняшним технологическим возможностям никакая власть не может помешать художнику работать». Режиссер, претендующий в этом году на «Золотую пальмовую ветвь», также отметил, что его соавтор сценария Мехди Махмудиан, который находится под стражей, выйдет «из тюрьмы с десятками идей для сценариев».
После 15 лет пребывания в Иране, где он находился под домашним арестом и дважды попадал в тюрьму, режиссер признался, что чувствует себя «живым» благодаря тому, что ему удается снимать фильмы, несмотря на ограничения. Джафар Панахи подчеркнул, что не думает о возможных репрессиях после показа фильма «Простая случайность» на фестивале. «У меня не было времени думать о том, что может произойти», — сказал он.
Комментируя тему мести в своем фильме, Панахи поднял более широкий вопрос о будущем Ирана. «Основной вопрос: что бы я сделал в подобной ситуации? Честно говоря, я не знаю... В конечном итоге, вопрос не в том, затрагивает ли это нас лично, а в том, как мы формируем будущее этой страны. Куда мы идем? Будет ли этот цикл продолжаться или мы сможем добиться того, чтобы никто не диктовал нам, как одеваться, что создавать или есть? Никто не имеет права контролировать это», — заявил режиссер.
На вопрос о безопасности по возвращении в Иран, Панахи ответил, что самое главное — это создание фильма. «Я жив, пока снимаю кино. Если я не снимаю фильмы, то то, что со мной происходит, уже не имеет значения», — сказал он.
Панахи также выразил свою радость от возвращения на Каннский фестиваль и возможности смотреть фильмы вместе со зрителями. «Мне не хватало именно этого — смотреть фильмы с людьми. Потому что я не мог выпускать свои фильмы в кинотеатрах, я не мог их смотреть и видеть реакцию людей. Теперь это самое главное — прожить фильм вместе с публикой... Когда вы смотрите фильм с другими, вы чувствуете себя живым», — поделился он, добавив, что больше всего мечтает показать свой фильм в Иране.
Говоря о трудностях работы под запретом, Панахи отметил: «Они не всегда дают нам снимать фильмы, но мы находим решения... Важно то, что вы находите решение, как это сделали я и другие друзья. Когда они наложили на меня запрет на съемки на 15 или 20 лет, я легко мог бы просто сидеть дома и сказать: это конец... Но я спросил себя: что я все равно могу сделать? Важно продолжать работать».
Он вспомнил, как студенты-кинематографисты жаловались ему на препятствия, но после того, как сам Панахи продолжил снимать, несмотря на приговор, они увидели, что «трудные обстоятельства — не оправдание для бездействия». «Они поняли, что даже в худших условиях мы находим решения», — подытожил режиссер.
