В нескольких словах
Аналитический материал указывает на то, что действия некоторых судейских профсоюзов во Франции, в частности, их политическая ангажированность и нарушение принципа беспристрастности, представляют угрозу для независимости правосудия и подрывают основы правового государства. Эксперт предлагает меры по реформированию системы для восстановления доверия.
Критика политизации судебной системы, порой преувеличенная, тем не менее, отражает понятное беспокойство в связи с тем, как развивается профсоюзное движение в среде магистратуры Франции. Такой анализ представлен бывшим судьей Жаном-Клодом Маженди, который ранее занимал пост первого председателя Апелляционного суда Парижа.
Едва ли проходит день без заявлений о посягательствах на принципы правового государства, в частности, на независимость судебной власти. Примеры выходят за пределы Франции – будь то прямое вмешательство президента США в судебные процессы или усиление контроля премьер-министра Орбана над судебной системой Венгрии.
Существует мнение, что Франция сталкивается с аналогичной угрозой. Звучат обвинения в излишней политизации правосудия, а критика судебных решений преподносится как признак деградации либеральной демократии и ее скатывания к нелиберальной форме, где нормы правового государства не могут ограничивать суверенную власть парламента. Говорят даже об антисудейском популизме.
Хотя риск существует (и важно помнить, что критика правосудия допустима), сравнение не совсем корректно: Франция – не США и не Венгрия. Для серьезного осмысления ситуации с французской судебной системой необходимо учитывать нашу институциональную историю и особенности права. Игнорировать тот факт, что отношения между правосудием и политикой во Франции, как в истории, так и с момента Революции и до Пятой республики, всегда характеризовались недоверием, зачастую презрением и скрытой борьбой, означает ничего не понять. Это подчеркивает особую чувствительность вопроса о значительном влиянии, которое правовое государство предоставляет судьям.
Диагностика состояния правового государства требует изучения соблюдения его незыблемых основ. На первом месте среди них – разделение властей (исполнительная, законодательная и судебная ветви должны быть раздельными и независимыми), а также равенство всех перед законом, гарантированное беспристрастным правосудием.
Сегодня судебная власть, хоть и определяется Конституцией как «орган», фактически является самостоятельной ветвью власти благодаря своей независимости. Критика ее решений, особенно тех, что касаются политических деятелей, является частью демократического дискурса, отражающего ожидания образцового этического поведения от руководителей. Реакции на такие решения часто выглядят стереотипными и партийными, зависящими от сути приговора.
Однако эти поверхностные суждения упускают два важнейших вопроса: если наша судебная власть независима, то как она сама соблюдает независимость других ветвей власти – исполнительной и законодательной? И что насчет ее собственной беспристрастности, которая является оборотной стороной ее независимости и ключевым условием доверия к институту? Есть ли сегодня доверие к судебной системе?
Объективный анализ текущей ситуации дает тревожный ответ. И, возможно, именно здесь кроется истинная угроза для правового государства, а не в расширении полномочий судей, основанном на иерархии норм и защите ими основных прав. Приходится констатировать, что некий дрейф в судебном профсоюзном движении подрывает основы правового государства и в конечном итоге сеет яд сомнения относительно нейтральности и беспристрастности судей.
Тем не менее, нельзя сказать, что нас не предупреждали. Еще при зарождении профсоюзной формы в магистратуре в 1970-х годах (на смену ассоциативной структуре) президент Союза судейских работников (USM) заявил об особенностях судебного профсоюзного движения: «Эта специфика исключает, в частности, любую политическую ангажированность, а также принадлежность к какой-либо профсоюзной структуре и запрещает судье определенные действия, поступки и высказывания, обязывая судебный профсоюз не использовать формы действий, несовместимые с этой миссией». Очевидно, что президент Роперс имел в виду тогда только что появившийся Профсоюз магистратуры (SM) как контрпример и осознавал те серьезные опасности, которые он создает для правосудия.
Действительно, SM с момента своего создания в 1970 году заявлял о своем намерении использовать право для оспаривания «буржуазного порядка». Отвергая по принципу нейтралитет, который традиционно обязывал судью дистанцироваться от политической жизни, SM рассматривал правосудие лишь как полезный инструмент для радикального изменения общества. Эта стратегия, описанная в его «библии» «Во имя французского народа…», почти не встретила препятствий на пути к своему осуществлению.
Попустительство или недостаток политической смелости (в зависимости от смены власти) усугублялись тем, что Высший совет магистратуры (CSM), конституционно призванный защищать независимость правосудия и обеспечивать соблюдение деонтологии судей, не мог в полной мере выполнять свою роль из-за доминирующего влияния в нем синдицированных магистратов.
Оспаривая с момента своего создания обязанность сдержанности, являющуюся краеугольным камнем статуса магистратуры (хотя SM не упускает случая ссылаться на нее, когда это выгодно), SM безнаказанно занимался методичным разрушением основ судейской деятельности.
SM продемонстрировал пренебрежение к принципам правового государства, нарушая разделение властей, не стесняясь вмешиваться в прерогативы исполнительной власти путем распространения контр-циркуляров, противоречащих указаниям министра юстиции (в частности, касающихся уголовной политики правительства), критикуя депортацию нелегальных иммигрантов (в том числе на Майотте), призывая во время президентства Олланда к солидарности с профсоюзами, «борющимися против политики жесткой экономии правительства».
Сфера компетенции парламента также не получила большего уважения. Дело дошло до того, что один из магистратов-членов профсоюза, председательствуя на заседании, распространял листовки против закона, обсуждавшегося в парламенте. Недавно в поле зрения SM попал законопроект Макрона об ограничении размеров компенсаций при увольнении. Профсоюз дошел до того, что подверг стигматизации (лишенной юридического анализа) решение Кассационного суда, подтверждающее это ограничение.
И что не менее парадоксально, SM не постеснялся, что противоестественно, вмешаться в разбирательство Кассационного суда (наряду с Лигой прав человека) по делу, касающемуся физиологического возраста иностранца. Таким образом, судьи оспаривают в суде решение, вынесенное их коллегами!
Нейтральность и беспристрастность судьи, неотъемлемые от его миссии, были проигнорированы, когда SM призывал голосовать против переизбрания президента в 2012 году, участвовал в манифестации лиц без документов или в протестах против полицейского насилия, а до этого имел стенд на ту же тему на празднике «Юманите» и издавал «путеводитель манифестанта». Смогут ли полицейские, которые могут предстать перед судом как виновные или жертвы насилия, всерьез верить, что правосудие гарантирует им справедливый суд?
Дрейф правосудия от функции хранителя права в сторону политического поля из-за партийной ангажированности активного меньшинства в его рядах (SM представляет около 30% синдицированных магистратов) неизбежно породил недоверие общества к этому институту, от которого оно ожидает нейтральности в демократическом обществе, естественно пронизанном антагонистическими течениями. «Выбор стороны», заявленный SM, приводит к тому, что любое решение рискует восприниматься исключительно через призму предполагаемой идеологической и политической принадлежности тех, кто его вынес. Это особенно касается решений, затрагивающих политиков.
Намеренно и открыто нарушая обязанность сдержанности, предписанную статусом магистратуры (которая по определению распространяется на всех судей независимо от их профсоюзной деятельности), SM прямо посягнул на беспристрастность, присущую судейской функции и являющуюся условием европейского справедливого судебного разбирательства. Обязанность соблюдать достоинство, а также обязанность лояльности, входящие в присягу судей, также были подорваны. Вспомним печально известный эпизод с «Стеной придурков», на которой висела фотография отца юной жертвы.
И только ценой весьма сомнительной уловки, противоречащей здравому смыслу, CSM недавно заявил, что позиции, занятые SM, не могут поставить его членов в нарушение их обязанности беспристрастности, как будто позиция профсоюза остается чуждой его членам. Следуя такой логике, синдицированные судьи должны быть защищены как таковые, при этом это не должно затрагивать их лично. Это полностью игнорирует принцип объективной беспристрастности, провозглашенный Европейским судом по правам человека и основанный на видимости беспристрастности судьи в глазах участников процесса и общества, а также на требовании, чтобы эта видимость не приводила к недоверию.
Таким образом, в то время как посягательства на правовое государство обычно приписывают нарушениям независимости правосудия, описанная выше объективная ситуация, наоборот, ведет к парадоксальному перевороту этой проблемы, обусловленному пренебрежением институциональной логикой со стороны части судебного сообщества. Это меньшинство забывает, что правовое государство – это также ограничение для судьи, который тогда предает свою миссию хранителя общественного мира и теряет всякую легитимность.
Восстановление правосудия, отправляемого «во имя французского народа», свободного от партийности и идеологической предвзятости, подрывающей доверие и порождающей ощущение антагонизма между правом и демократией, невозможно без реформы статуса магистратуры, определения профсоюзного движения, совместимого с миссией судьи, а также создания Высшего совета магистратуры, находящегося над системой и свободного от корпоративного давления. В противном случае есть опасения, что этот институциональный дрейф, особенно в нынешнем политическом контексте, будет питать экстремистские настроения и в конечном итоге предоставит им ключ к нашей судьбе.
